Три великих жизни [сборник 1968] - Вера Михайловна Корсунская

ему. Оранжереи полны растениями: в одной — из стран Южной Европы, другая дала приют пришельцам Азии, третья — Африки, в четвертой сошлись американские растения! Вот в чем была главная приманка, и Линнеус работает день и ночь.

Наглядный урок

В саду Клиффорта недоставало северо-американских растений.

— Поезжайте в Англию, близ Лондона успешно разводят растения из Северной Америки. Ознакомитесь с ними на месте и постараетесь приобрести черенки, семена. Не так ли? — сказал Клиффорт.

«О! Я побывают там у Ганса Слоана, загляну в Оксфорд», — с радостью подумал Линнеус и летом того же 1736 года отправился в Англию.

Бургав дал ему рекомендательное письмо к Слоану: «Линнеус, податель этого письма, один достоин тебя видеть и быть увиденным тобою. Кто увидит вас обоих вместе, увидит пару людей, равных которым едва ли можно найти на земле».

Больной лейденский профессор изо всех сил старался расположить лондонского собрата в пользу Линнеуса. Однако Слоану не особенно понравилось, что его — знаменитого ученого, путешественника — ставят рядом с начинающим врачом. Наконец, он баронет, старый профессор… и неизвестный швед!

«Впрочем, этому шведу нельзя отказать в оригинальных идеях, и, кажется, он очень дельный, со временем, может быть, что-то он сделает в науке». Сам Слоан, конечно, у себя в музее ничего не станет менять по его системе: не стоит под старость вводить новые порядки.

«Но… молодой человек любопытен, пусть поработает над моими коллекциями и у меня в библиотеке».

Вероятно, Слоан размышлял примерно в таком роде, очень сухо приняв гостя и в то же время предоставляя ему полную возможность знакомиться с материалами.

Линнеус пробыл в Англии всего восемь дней, но провел их с большой пользой для себя: он привык дорожить временем. Побывал в Аптекарском саду в Челси, с которым был связан Слоан, потом посетил Ботанический сад в Оксфорде у известного ботаника Диллениуса.

Интересно, что здесь Линнеус дал английскому ученому наглядный урок на тему: «Преимущество моей системы». Диллениус не соглашался с характеристиками родов растений, которые дал Линнеус в своей книге «Роды растений». Он получил ее корректуру в Англии и по просьбе Диллениуса дал ему прочитать.

— Нет, вы не правы. Решительно не согласен с вашими характеристиками родов. Я сам описал эти роды и считаю свои описания правильными.

— Пойдемте в сад. Растения сами скажут, прав ли я, — предложил Линнеус.

Он показывал Диллеииусу растения и давал характеристики им. Они были краткие, выразительные, точные. Диллениус не мог не признать правоту Линнеуса и не мог скрыть своего восхищения перед ним. Познакомился Линнеус и с другими видными ботаниками. К сожалению, не владея новыми языками, кроме родного, он объяснялся только по-латыни, которую знал далеко не совершенно.

«Как бы то ни было, завязать интересные знакомства, посмотреть множество растений и других коллекций, всюду оставить по себе добрую память и вывезти в Гартекамп большое количество новых растений и семян — это совсем не плохо», — думал Линнеус, возвращаясь в Голландию.

Памятник другу

В самый разгар творческой работы и радостного ощущения, что для него настает пора признания и успеха, Линнеуса постиг большой удар. Его любимый друг, нет, больше, — единомышленник, Петр Артеди погиб ужасной смертью: темным вечером оступился и упал в канал.

Линнеус был в отчаянии. Только мысль об издании научных трудов покойного вывела его из мрачного состояния.

— Это мой долг перед ним! Я сам похороню моего бесценного друга. И спасу его рукописи для науки. Подготовлю к печати, издам. Мои покровители поддержат меня. Как много сделал бы для потомства мой дорогой Артеди. Умереть на тридцатом году жизни… Сколько богатых мыслей, знаний, труда уносит он с собой в могилу.

Линнеус, получив ужасное известие, немедленно отправился из Гартекампа в Амстердам, где произошло несчастье с другом.

…Артеди стоял перед его глазами как живой. Они встретились в Голландии совсем недавно и так неожиданно. Какая это была радость для обоих! Артеди тогда только что приехал из Англии…

— Я изучал там коллекции рыб у Слоана. Это замечательно интересно. Но мне было грустно без вас, дорогой Карл, я постоянно вспоминал Упсалу, наши разговоры о реформе в науке. Что же я все о себе говорю? Это от радости видеть вас…

…Ах, Артеди… Лучший памятник — издать его книги. Клиффорт сказал: «Располагайте средствами, как найдете нужным, чтобы увековечить память вашего друга…»

…Всю ту памятную ночь после встречи они говорили о науке, общем труде. Их все соединяло: мечты первой молодости, научный поиск, горькая нужда, любовь к отечеству.

Артеди сказал тогда, что все еще не имеет средств для защиты докторской степени, задолжал за квартиру. Бедствовал все эти годы в Англии… Но как радовался успехам Линнеуса!

Сердечный добрый Артеди от души был рад, что его друг признан заграничной наукой. Ни тени зависти: «Вот ему повезло, а я пропадаю в нужде!» Он совсем позабыл о своих невзгодах в ту ночь. Они просидели до зари.

— Будешь иметь и ты хлеб и славу. Сюда привозят столько разных диковинных животных и растений! Для определения и сохранения всего этого нужны знающие свое дело натуралисты. Гостеприимная Голландия не откажет Артеди, который составляет дополнение моего духа и труда. Сегодня только я почувствовал крепость и силу, когда небо возвратило мне тебя, потому что предназначены нам общие дороги. — В глубоком волнении Линнеус пожал руку Артеди, желая придать ему мужество и надежду. — Тучи развеются над твоей головой! У меня уже есть кое-что стоящее. Вот в чем дело. Здесь, в Амстердаме, есть один очень богатый аптекарь, немец, большой любитель рыб. У него музей. Да нет, я серьезно